Через месяц после двадцать третьего дня рождения я покинул родительский дом — место, где прошла большая часть моей жизни.
Из маленькой комнаты в пятиэтажке на окраине города мы с Леной перебрались в большую квартиру ближе к центру. Завод и полувековые ясени за окном сменила шумная дорога, лестницу из сотни ступенек — лифт, а чугунную ванну, в которой я согревался зимними вечерами под композиции группы «Раммштайн» — хрупкая душевая кабина.
Помню, мы купили столько еды, что с трудом уместили ее на разложенном кухонном столе. Вымыли окна, позвали всех друзей. Отпраздновали новоселье, в общем. Наверное, даже были счастливы. Однако мысль, что новый дом чужой, временный и никак иначе воспринимать его не стоит, поселилась во мне с самого начала.
Вскоре меня охватила страсть к путешествиям. Я объездил десятки стран и городов. В одних останавливался лишь на пару дней, в других жил месяцами. Но всегда приезжал с пониманием: это на время.
Иногда я возвращался в старую комнату, перебирал вещи и вспоминал. Как спал в жутко неудобном кресле, как бережно стирал тряпочкой пыль с длиннющих листьев дурацкой сансевиерии, как рисовал на обоях, а однажды и вовсе обвешал постерами все стены от пола до потолка. Со временем воспоминания потеряли былую четкость, а потом и вовсе стали казаться сном.
Через семь долгих лет я покинул город Н и приехал в Петербург. Как я хотел жить в Петербурге! Гулять по узеньким улицам, фотографировать столетние дома, пить вино на берегу Финского залива и провожать закат на крыше. Все это было. И было прекрасно. Но одним дождливым утром я проснулся с мыслью: хочу домой.
Стоп. А где дом? В пустой комнате на пятом этаже старой кирпичной хрущевки? В крохотном поселке возле керамического завода, где прошла половина детства? Или в той квартире, из которой я мечтал уехать последние несколько лет?
Где дом? А дома нет.
