На подоконнике стоял тяжелый керамический горшок, в котором росло алоэ. Бабушка называла его столетником. Этому столетнику было, наверное, столько же лет, сколько и бабушке. Его подрезали, пересаживали, но со временем колючие листья все равно подбирались к потолку. Рос он, конечно, в медицинских целях, правда, чтобы нас им лечили, вспомнить не могу.
За окном скучал пустынный двор. Старая деревянная скамейка, покрытая свежим снегом, кусок песочницы торчал из сугроба, руины снежной крепости и кусты. Крепость построили мальчишки со двора, а в кустах по ночам орали местные коты. Вдалеке виднелись высокие трубы котельной, из которых столбом валил белый пар.
Основную часть пейзажа занимала панельная пятиэтажка с фасадом из бетонной крошки. Дома в поселке строили хоть и типовые, но разные. Наш был из кирпича, дом позади — с желтой штукатуркой. А еще был дом, украшенный миллионом маленьких разноцветных плиточек. Мы их выковыривали и приносили домой. Красиво же.
Сквозь покрытое инеем стекло я рассматривал квадратные окна пятиэтажки в тщетных попытках найти что-нибудь интересное. Но мне попадались лишь стопки книг, настольные лампы и горшки с цветами. То ли дело балконы! Там стояли шкафы с соленьями и велосипеды, висели лыжи, санки и удочки. Иногда появлялись женщины в теплых куртках, чтобы снять промерзшее белье. А летними вечерами на балкон обязательно выходил какой-нибудь алкаш и материл на чем свет стоит весь двор. Не сильно весело было, но и не скучно в общем.
Вдруг в окне третьего этажа я увидел девочку. Примерно моего возраста. Она помахала мне рукой. Я махнул в ответ. Девочка скрылась за шторами и через секунду вернулась с листом бумаги и фломастером. Своей маленькой детской рукой она написала что-то на листе и приложила его к стеклу. Но с такого расстояния разглядеть я ничего не смог. Поэтому просто пожал плечами и ушел. Больше эту девочку я не видел.
